1 сентября 15 лет со дня преставления митрополита Рязанского и Касимовского Симона.

Утешая других
Вспоминает архимандрит Серафим (Масляев)

В теплое время года владыка Симон принимал на летней веранде в своем домике на улице Фрунзе. В его приемной одно время были канарейки. Пташки пели утешительно…
Владыка вообще любил пение. Особенно умилительные великопостные и пасхальные песнопения исполнял вместе со священнослужителями в Борисо-Глебском соборе, сам регентовал, задавал тон. Песнопения исполнял вторым голосом, пишет Галина Горбунова.
– В то время на левом клиросе в соборе пели бабушки, – вспоминает духовник Михайловского Покровского женского монастыря архимандрит Серафим (Масляев). – На правом клиросе всё было официально, концертно, по нотам. А бабушки пели сами, просто, по-деревенски. Но молитвенно, с душой, что очень умиляло владыку.
Позже, бывало, митрополит приезжал в Иоанно-Богословский монастырь Великим постом читать покаянный канон Андрея Критского.
– Всегда с большим смирением просил молитв. Отмечал радение братии, а о своих трудах был скромного мнения. Когда читал поучения преподобного Ефрема Сирина о смирении, покаянии, раздражительности, чувствовалось, что слова прилагал к себе, – рассказывает отец Серафим.
Любил архипастырь природу, нашу родную, русскую.
– Бывало, едем с ним из района со службы, он попросит водителя остановиться в живописном месте. Выйдет. Гуляет, созерцает Божий мир, птичек, букашек, растения… Во всем видел любовь Божию, – продолжает отец Серафим. – Дальше едем через поля засеянные. Владыка их крестит, благословляет.
Если район был дальний, а выезд ранний, иподьяконам случалось заночевать у владыки. Проснутся помощники ко времени, а архипастырь раньше встал, по тропинке вокруг беседки ходит. Как потом узнали, «Богородицу» читал 150 раз.
Жил владыка, по воспоминаниям очевидцев, очень скромно.
– Простой деревянный домик, келейка убогая, а он митрополит все-таки, – продолжает отец Серафим. – Домотканые половички, крохотные трапезная и кухонька, там же бухгалтерия через стенку и приемная… А скорбей было много. Времена-то какие. С властями нужно было дипломатично вопросы решать, интересы Церкви отстаивать. Да и с нами, священниками, хлопот хватало. То жалобы, то прошения. Сядет иногда владыка за фортепиано и начнет тихо играть припев акафиста «Всемогущему Богу в нашествии печали» и сам напевает: «Господи мой, Господи, радосте моя, даруй ми, да возрадуюся о милости Твоей». Согнется. Видно, что груз на плечах лежит. И всегда повторял нам слова святителя Филарета Московского: «Научайся утешаться, утешая других». И еще: «Лучше ошибиться в милости, чем в строгости». Такое у него было кредо.
Несмотря на болезни и немощи (у владыки на столе обычно стоял поднос с лекарствами), он всегда откликался на просьбы о помощи. В его приемной люди сидели до вечера. Он принимал всех, до последнего посетителя. Кому даст совет, кому – утешение, разъяснение. Помощь в делах окажет.
– Когда стал служить в Михайловской обители, пришла пора самостоятельно решать, как поступать правильно в непредсказуемых ситуациях, – вспоминает отец Серафим. – Приходилось звонить архиепископу, иногда и поздно вечером. В любое время он отвечал «Слушаю Вас, отец игумен». Никогда не укорял за звонок в неурочное время, всегда давал совет по-отечески с терпением, со смирением.
Еще был у владыки список адресов, по которым в праздники он тайно через иподьяконов посылал поздравления, немного денег и подарочки. Адресатами в основном были немощные, одинокие, бедные пожилые люди. Утешительно им было внимание владыки.

На Чёрной горе
Вспоминает игумения Сергия (Масляева)

Когда митрополит Симон приезжал к нам в монастырь, у всех была большая радость. Люди были упоены его служением, и каждый раз будто Пасха была на душе.
В то время он уже был слаб и уезжал сразу после службы, без трапезы. Мы провожали его, а потом не помнили, была ли трапеза или нет, настолько были наполнены благодатью.
Помню, когда он читал своим тихим, грудным голосом молитву Ефрема Сирина, у нас душа плакала, всё замирало. Сердца людей соединялись в молитве, и мы были едины.
С 1988 года я была насельницей Толгского монастыря, где и приняла монашеский постриг. Никуда не намеревалась переходить. И даже не думала об этом, когда мне сказали, что в моем родном Михайлове собираются восстанавливать монастырь, который, просуществовав около ста лет, полностью был разрушен. На этом светлом месте тогда рос только бурьян и высокая трава.
Тогда мне позвонил отец Серафим (Масляев) – мой брат, который в это время был насельником Иоанно-Богословского монастыря, и сказал, что меня благословляют быть игуменией Михайловского монастыря. Для меня всё это было очень неожиданно, да я и не стремилась что-то менять в своей жизни.
Владыка призвал меня к себе и сообщил об этом, как я узнала позже, написав с большим смирением прошение игумении моего монастыря. Я была в смятении. Но не могла перечить и приняла это как волю Божию.
И вот среди бурьяна в маленькой часовенке, освященной владыкой Симоном по чину храма, мы начали возносить молитву и строить наш монастырь.

Подготовила Галина Горбунова